– О Луи…

– Не смей называть меня по имени, презренная! Пошла вонотсюда! Эй, кто там! Гвардия! Вышвырнуть ее за ворота в чем стоит, и пустьубирается ко всем чертям!

Грохоча сапогами, вошли два бравых мушкетера короля,подхватили рыдающую королеву под локотки и поволокли к дверям, как она ниупиралась, как ни царапалась, как ни пыталась цепляться за портьеры, кресла истатуи. Ее отчаянные покаянные вопли умолкли за дверью. Король, удовлетворенноулыбнувшись, сказал:

– Вы, кажется, сударь, изволили спьяну обозвать меня вЛондоне слабохарактерным рогоносцем?

– Ваше величество, я был неправ! – покаянно сказалд’Артаньян. – Простите, на меня какое-то затмение нашло! Я сейчас и самвижу, что в вас взыграла кровь благородных предков! Не велите казнить, велитемиловать! Это все из-за уиски, невыносимого для всякого истого француза!

– Успокойтесь, успокойтесь, любезный д’Артаньян, –сказал король, положив ему руку на плечо. – В конце концов, мы, гасконцы,должны держаться друг за друга, не правда ли? Волк меня заешь, вы мне оказалислишком большую услугу, чтобы я на вас сердился по пустякам! Мало ли что можнонаболтать спьяну, особенно после этого смертоубийственного уиски… Оставьте, яне сержусь!

– О, ваше величество, вы так добры… – растроганносказал д’Артаньян. – Право же, спьяну…

– Я обязан вас вознаградить, – сказал корольрешительно. – Что скажете о маршальском жезле? Черт побери, вы достойнытого, чтобы нынче же стать маршалом Франции! И еще… Я хорошо помню, чтогасконцы бедны, как церковные мыши… Ста тысяч пистолей вам хватит?

– Вполне…

– Нет, этого мало, и не спорьте! Меня не зря зовутЛюдовиком Справедливым. Двести тысяч! Да, это подходящая сумма для вас… И еще явас делаю кавалером ордена Святого Духа…

– А вы поможете мне жениться на Анне?

– На Анне? – поднял брови его величество. –Да ее же вышвырнули отсюда, блудливую кошку! Зачем вам эта шлюха?

– Тысяча извинений, ваше величество, но я имел в видумою Анну, миледи Кларик, образец чистоты, добродетели и красоты…

– А, ну это другое дело! Мы немедленно пошлем за нейгонцов, и я велю ей выйти за вас замуж немедленно. Кардинал Ришелье васобвенчает… не правда ли, кардинал?

– С превеликим удовольствием, ваше величество, –сказал Ришелье, кланяясь. – Наш отважный д’Артаньян это вполне заслужил…

Король, дружески улыбаясь, воскликнул:

– А потом мы все вчетвером отправимся в какой-нибудькабачок вроде «Головы сарацина» и выпьем там как следует…

– Если мне будет позволено поправить ваше величество, япредложил бы «Сосновую шишку», – сказал д’Артаньян. – Туда как раззавезли испанское вино, и колбасы там недурны…

– Ради бога, ради бога! Подождите минуточку, я сейчасповешу вам орден на шею, чтобы вы выглядели еще достойнее…

Он повернулся было к секретеру, но вместо этого схватилд’Артаньяна за шиворот и принялся ожесточенно трясти, крича:

– Сударь! Сударь! Сударь!

В одно мгновение бесследно исчезли и одна из роскошных залЛувра, и король с королевой, и кардинал, а вместо этого обнаружился Планше, безособых церемоний трясший д’Артаньяна за ворот и тихо звавший: «Сударь! Сударь!»Однако прошло еще какое-то время, прежде чем гасконец окончательно уяснил, чтовысший орден Франции и маршальский жезл, равно как и решительная расправакороля с неверной супругой были лишь предрассветным сном, а на самом деле онлежал сейчас на кровати в гостинице «Кабанья голова» – почти полностью одетый,скинувший только сапоги и камзол.

Прежде всего он схватился за шею – но подвешенный на тонкомремешке мешочек с двумя подвесками был на месте, он только съехал под левый бокиз-за того, что ремешок был чересчур длинный…

Отчаянно моргая, д’Артаньян всецело вернул себя креальности, успев еще мимолетно пожалеть о привидевшихся в столь приятномсновидении наградах, коих ему во всамделишной жизни вряд ли дождаться сэтаким-то королем, обязанным своим прозвищем не высоким качествам характера, аисключительно знаку зодиака…

– Что-то случилось? – спросил он озабоченно, видяудрученное лицо Планше, и, не теряя времени, вскочил с постели, принялся навсякий случай – вдруг придется срочно куда-то бежать? – натягиватьсапоги. – Да не молчи ты!

От одежды Планше на три фута вокруг несло промозглой речнойсыростью, а глаза были красные – похоже, нынче ночью верный слуга вообще неулучил минутки вздремнуть.

– Кажется, дела не особенно хороши, сударь, –сказал Планше. – Быть может, даже и плохи…

– Черт побери, это ты от англичан нахватался этихсловечек! – вспылил д’Артаньян, натягивая камзол и через голову надеваяперевязь со шпагой. – Это от них только и слышно: «Боюсь, он умер…»«Предполагаю, дела не особенно хороши…» Брось эти их ухватки и объясни всетолково, как подобает французу!

– Слушаюсь, сударь… Так вот, когда вы уплыли, янаправился поискать словоохотливого собеседника, а где его лучше всего искать,как не за выпивкой? Понимаете ли, бал в королевском дворце – это не толькозалы, где веселятся господа. Это еще и превеликое множество слуг, какдворцовых, так и тех, что прибыли с господами. А значит, слетелись, как мухи намед, и торговцы с разной снедью и вином… Вы мне приказали не жалеть денег, и ястарался…

– Короче! – взревел д’Артаньян.

– В общем, сударь, мне быстро удалось выведать, чтодвух наших соперников, то бишь господина Атоса и Гримо, посадили в один извинных подвалов, к тому времени уже опустевший. Винные подвалы, сударь, строятнадежно и запорами снабжают изрядными… Как только я это выяснил, тут жепостарался пробраться как можно ближе. И мне удалось – это все-таки не тюрьма,а обыкновенный подвал, так что я с парочкой новых приятелей поместился совсемблизко от входа, и мы все вместе выпивали понемножечку, то есть, с точки зрениястражи, выглядели вполне благонамеренными людьми, занятыми абсолютно житейскимделом…

– Короче!

– Короче некуда, сударь, я как раз перехожу к главному…Сидели мы, стало быть, поблизости от лестницы в подвал, выпивали, как приличныелюди, – и вдруг появился некий англичанин, по виду из благородных, и звалиего капитан Паддингтон.

– Он что, тебе представился? – фыркнул д’Артаньян.

– Да нет, конечно, с чего бы вдруг? Просто стражникначал ему докладывать: мол, вы уж простите, капитан Паддингтон, что я вашумилость вызвал с бала, но дело в том, что этот самый схваченный француз, тот,что выглядит дворянином, все время выкрикивает ваше имя и твердит, чтобы мы вампередали слово «Пожар», иначе, дескать, всем вам – это стражник ему говорит –головы поотрубают, как пить дать… Капитан этот, как услышал про «Пожар», тут жекинулся в подвал – и, пары минут не прошло, вышел оттуда с обоими нашимизаключенными. Я так понимаю, этот капитан Паддингтон – из людей герцогаБекингэма, а слово это было у них заранее обговоренным паролем на случай какогонедоразумения…